Директор Центру політичного маркетингу Василь Стоякін поділився своїми роздумами щодо одного з критеріїв доброчесності – особистого голосування.

К сожалению, я не смог присутствовать на Форуме “Честный разговор с будущим парламентом”. Данный текст является изложением моего предполагавшегося выступления.

Движение “Честно” выделило соблюдение конституционной нормы относительно личного голосования. Задумка правильная и интересная, если бы не одно “но” – депутаты-то у нас, как правило… не голосуют!

Посмотрим любое голосование в ВР.

Вот, например, голосование за госбюджет-2012 во втором чтении 22 декабря 2011 года. В зале зарегистрировано 357 депутатов. “За” голосует 250 депутатов, “против” – 8, воздержавшихся нет. Чем занимались 99 депутатов, в зале присутствующих, но не отдавших свой голос – непонятно.

И ведь если бы так было только в одном этом случае!

Любой человек, имеющий дело с таблицами голосований на сайте ВР, знает: как правило, в них черным-черно – не голосовавшие и отсутствующие отмечаются черным цветом.

По сложившейся традиции, неголосование приравнивается к голосованию “против”. Но это, как раз, неправильно. Чтобы выразить свою позицию, у депутатов есть возможность проголосовать “за”, “против” или “воздержаться”. Последнее означает отсутствие у депутата представления о том, надо или не надо голосовать за проект.

Неголосование – это протест на уровне “закомпостировать талончик и назло кондуктору пойти пешком”.

Депутат просто боится четко и однозначно представить свою позицию, если она – “против”.

Ну, так пусть и “идет пешком” – зачем ему быть депутатом?

Самое же главное: в условиях массового неголосования депутатов совершенно теряет смысл установка на личное голосование. Если депутат не голосует вообще, то и конституционная норма к нему вроде бы неприменима. Независимо от того, не голосовал ли он сам, или глава фракции просто отобрал у него карточку…

Поэтому, на мой взгляд, частью задачи по обеспечению личного голосования должно статьобеспечение голосования как такового – депутаты должны иметь свою позицию и не бояться ее демонстрировать.

Неголосование – просто отсутствие позиции. А человек без позиции депутатом быть не должен.

Теперь, относительно соответствия критериям добропорядочности.

Я уже писал об этом, и повторюсь: выдвигая в качестве соответствующего всем критериямНиколая Томенко, общественные организации в худшем случае показывают свою политическую ангажированность, а в лучшем – чрезмерную доверчивость.

Именно с именем Томенко связан реальный скандал относительно личного голосования.

21 июня объединенная оппозиция подписала соглашение о честных выборах, в котором клятвенно пообещала голосовать лично. А уже 3 июля состоялось голосование за закон о языках во втором чтении, в ходе которого голос Томенко был отдан “за”. Томенко, естественно, заявил, что это неправда, и карточку у него украли.

Поскольку Томенко, по оценке движения “Честно”, оказался вполне добропорядочным, то ему, получается, не поверили – он же официально признал, что лично не голосовал!

Это как понимать? Я думаю, это не намек на то, что вранье входит в число критериев добропорядочности. Я думаю, это было сделано в силу отсутствия сомнений в том, что Томенко не изменял своим убеждениям.

С другой стороны, ему как бы поверили, поскольку сочли, что Томенко в момент голосования свою карточку не контролировал. Заметим, что и тут выбор делается в пользу Томенко. Кстати, а как было бы оценено поведение “Реформ ради будущего”, если бы они, вместо выхода из своих фракций – просто “потеряли” бы свои карточки?

С моей точки зрения, если уж общественные организации взялись контролировать депутатов, то в понятие “контроль” должно включаться обязательное недоверие к словам политиков. С какой бы лучшей точки зрения эти политики не были бы известны.

Безусловно, движение “Честно” – не следственный комитет, и он не обязан выяснять, что там случилось с этим злополучным голосованием: то ли Томенко дали денег, то ли утащили карточку, то ли он сам ее где-то забыл. С точки зрения принципов личного голосования, факт налицо – принцип не соблюден. Заявление о краже Томенко обязан был сделать в любом случае – дабы не нести ответственности перед фракцией.

Чтобы у граждан не было сомнений в его добропорядочности, Томенко, в полном соответствии с декларацией объединенной оппозиции, должен был бы заявить: нарушил, дескать, по независящим от меня причинам не смог обеспечить личного голосования. Виноват, каюсь, снимаю свою кандидатуру.

Это были бы не слова – но конкретное дело политика, готового отвечать за свои поступки в соответствии с собственными обещаниями.

Самое интересное, что восторг от такого деяния и в обществе, и в оппозиции был бы такой, что после этого никаких вопросов относительно его добропорядочности и права выдвигаться в депутаты – в принципе возникнуть уже не могло!

Томенко же предсказуемо поступил так, как это принято среди украинских политиков – с легкостью простил себе нарушение собственных обязательств.

И этот случай нам представляется в качестве идеально соответствующего критериям добропорядочности?..

Василий Стоякин, директор Центра политического маркетинга, специально для УП